
Память, составной частью которой являются и наши сноведения, — это
способность нервной систмой живых организмов к длительному хранению и
бесконечному воспроизведению в свое сознании и поведении своего прошлого опыта.
И если здесь все как будо – бы ясно, то в части сноведений не все так
однозначно. Хотя, правда, и здесь уже имеются определенные наработки
специалистов, которые утверждают, что они, вероятно, есть наша суть и наш
внутренний проводник, бесссознательно отобрающий не только наш жизненный опыт,
но и итоговую работу данной особи в жизни в целом. Определение туманное и
расплывчатое, чтобы не будучи «профи» в психологии определить его верность. Но
коль скоро такое явление существует и каждый из нас его, подчас, не только
испытывает, но и делится своими сноведениями в сети с другими, то и мне
захотелось поделиться с читателями с рядом своих снов, которые все чаще и чаще
посещают меня во по ночам. Так как рассмотрение ряда моих сновидений со стороны
способно, вероятно, пролить свет на многие тайны, хранящиеся в глубине моего
сознания. Хотя, правда, меня, как, вероятно, и Вас это не так уж и интересует.
Ибо я, собственно, и без посторонней помощи понимаю их суть и причину их
постоянного появления в моих снах. А суть этого кроется в моем пожилом
возрасте. Так как старость — это когда в будущее можно только оглянуться. Вот
память постоянно и возвращает меня в детство и семью моей родни, которая
приютила меня в послевоенные годы после вынужденного отъезда моих родителей из
села из – за отсутствия своего жилья, которые разъехались по г.г. Львов и Киев
в поисках лучшей жизни. Так как немцы сожгли наш дом, а приобрести
стройматериалы и построить себе новый в те годы было практически невозможно.
Правда для этого надо было иметь еще и деньги, которых у моих родителей просто
не имелось. А заготовка для этой цели древесины в лесу самостоятельно
жесточайше присекалась.
Вот отец, а затем и мама оставила меня в семье своей сестры, Шульги
Марии Даниловны и ее мужа, Шульги Григория Антоновича, а сама уехала в Киев в
поисках работы и лучшей доли. В этой семье я и прожил аж до 1952 года.
Именно этот период чаще всего и приходит ко мне во сне. Скорее всего это
обусловлено тем, что семейное душевное тепло моей родни, временно заменивших в
те голодные и холодные послевоенные годы мне родителей так согрело мою детскую
душу, что память об этом не покидает меня и до сих пор.
Сны не кино и, как правило, они начинаются по-разному, однако всегда все их
эпизоды объединяют лица моих близких (дяди Гриши, тети Маруси и их детей, Коли
и Оли) и картинки усадьбы моей родни с огородом, яблоневым садом, старой
грушей, вишнями в конце огорода, пчелиной пасекой, стоящей с левой стороны
небольшого дома и огромным кустом сирени у его входа. Это, как визитная
карточка, которая почти всегда повторяется в каждом сне.
Ну, а дальнейшие эпизоды снов, как правило, включают весьма подробные картинки
о нашем вывозе с дядей Гришей пасеки в лес на липовый либо гречишный медосбор
на одину из бесхозных и заросших усадеб лесных хуторов с садами, опустевших
после ликвидации хуторов в годы коллективизации в прошлом
столетии.
Места неописуемо красивые с полянами, травянистыми откосами яров с
земляникой и рукотворными (бывшими хуторянами) родниками с ручьями вдоль
основнных лесных яров, где мы с дядей Гришей в хуторских садах устанавливали
нашу пасеку и, разумеется, свой лесной шалаш, укрытый свежим и пахнущим сеном.
Ну, просто настоящий земной рай, где дяде Грише предстояло не только все лето
стеречь нашу пасеку по ночам, но и заготавливать (косить) сено для корма нашей
кормилицы -- коровы в зимний период. Моя же задача сводилась к тому, чтобы,
когда дядя Гриша оставался на пасеке на целый день, приносить ему с села обед
через бесконечное пшеничное поле, в котором он предварительно протаптывал
дорожку, чтобы я там не заблудился. Я всегда без страха и радостно шел по этой
дорожке этому в бескрайнем пшеничном поле, так как в небе над моей головой я
всегда слышал неповторимо--успокаивающее и завораживающее пение полевых
жаворонков, висевших с песнями над моей головой и полем, жужжание пчел и звуки
сверчков, звеневших своей убаюкивающей трескотней вокруг меня. Ну, и
кульминацией такого сна всегда был момент, где мы с дядей Гришей качаем мед, а
потом он наливал его в болшую глинянную миску и, отрезав мне ломоть белого душистого
домашнего хлеба, давал мне возможность
насытиться им от души.
На этом, как правило, сон прерывается и я всегда просыпаюсь, с
надеждой повторения моих ощущений от этого сладкого процесса уже в жизни.
А коль скоро большую часть своего времени я проводил в мужской компании своего
дяди, работавшего по инвалидности, полученной от ранения на финской войне,
ночным пожарным и по совместительству извозчиком по транспортировке гужевым
транспортом (лошадкой с пожарки) молока от населения на маслозавод в райцентр
(Сребное), куда, зачастую, он брал и меня,обучая по дороге туда и обратно уму
-- разуму, то иногда мне снятся и эти увлекательные поездки в такую «даль», где
иногда можно было еще и получить мне от добрейших тамошних работниц—вдов,
имевших и своих подобных детей – сирот, и по кружке вкуснейших сливок и
пенистой молочной сыворотки (дядю угощали сывороткой), которые тут же мы с
апетитом уплетали, с предварительно купленным дядей Гришей в местном
сельмаге буханкой свежеиспеченного хлеба.
Значительную часть моих снов занимают и эпизоды с участием моих
старших двоюродных братьев, Владимира Скрипки и Николая Скрипки, а так же
других моих сельских сверстников и одноклассников (Павла Мурана, Ивана Белана и
других), которые, к сожалению, так рано ушли из жизни, оставив в моей памяти
так – же свой незабываемый след.
К числу ярких снов моего детства относятся и эпизоды привлечения
местной детворы к помощи взрослым по заготовке лиственной зелени из шелковицы
для питания шелкопряда, приносившей нам, послевоенным оборванцам, определенные
копейки для приобретения в магазине дешовых, но сладких конфет -- подушечек,
подчас, слипщихся в единый комок, который не являлся препятствием для их
приобретения для неизбалованных сладостями сельской детворы.
Не прошла моя память и сны принудительного привлечения детей к сбору
колосков после уборки хлебных полей комбайнами. И хотя это был воспитательный
пример бережного отношения к хлебу, но принудительная форма привлечения детей
для этой цели, на мой взгляд, не всегда была оправданной, особенно когда за
неорганизованную их сборку подростками и взрослыми можно было еще и загреметь
на многие годы на лесоповал.
К незабываемым ночным снам относятся и картинки о коллективном детском выпасе
коров на лесных полянах и лугах у речки, где мы, сельская детвора, купались,
глушили палками в лепехе щучек, и, разводя костры, варили и жарили на них
картошку, пойманных рыбешек и початки кукурузы в листьях, сорванных тайком на
близлежащих огородах колхозников.
К числу постоянных снов относятся и мои сновидения, в которых в летние вечера тетя Маруся и дядя Гриша колдовали у печки, стоявшей во дворе, и готовили на ней из пшенной крупы (проса) и сала пшенную кашу (кулеш) или суп - кондер, а мы, дети: Коля, Оля и я сидели с деревянными ложками под кустом сирени на бревне и с нетерпением ждали эту вечернюю вкуснятину.
Не обходят мою память и сны,когда мы с дядей по ночам ездили лошаденкой с пожарного участка в лес и, тайком загрузив там на телегу (воз) сушняк, который дядя Гриша предварительно собирал и стягивал его в кусты у дороги, привозили его домой, как дрова для печи.
Вот, пожалуй, кратко и все, о тех, кто не только оставил в моей памяти
неизгладимый след и постоянно приходит ко мне во сне, но фактически и
сформировал мое морально – нравственное жизненное кредо и мою личность.
Пишу это потому, что ирония нашей жизни в том, что о самых родных и близких
людях мы зачастую вспоминаем очень редко. Дела, заботы и повседневный водоворот
событий затягивает нас настолько, что многие из нас даже не находят времени,
чтобы не только связаться, но даже вспомнить тех, кто сыграл в их жизни самую
значимую роль. Помните о них всегла, может тогда кто –то из ваших детей и
младших родственников и друзей вспомнит когда либо и о Вас. Это истина жизни,
которую, кстати, хорошо знали наш предки. Недаром по христианской традиции во
вторую, третью и четвертую субботы Великого поста — дни всеобщего поминовения
усопших, когда каждый желающий может молитвой о них дома, в храме либо на
кладбище и тем самым выразить им свою благодарность, уважение и любовь.
И хотя не все являются отзывчивыми, чуткими, благодарными и религиозными христианами,
придерживающимися определенных принципов человеческой морали либо церковных
обрядов, но и они должны понимать всю значимость поминовения умерших, так как
через процедуру смерти проходят не только верующие, но и упоротые бессердечные
особи всех мастей и атеисты всех оттенков, которых так же может постичь доля
забвения со стороны их детей, близких и друзей. Помните об этом всегда.
Примечание: часть фото (они с подписями) с семейного альбома, а остальные заимствованы
с интернета и
приведены для наглядности
содержания снов.

Семья моей родни: Шульги Григоря Антоновича, в которой я воспитался и вырос.
На фото дядя Гриша, тетя Маруся, их дочь, Оля, и я.

Алексенцы, 1952 год. 1 класс. Я второй слева в нижнем ряду.
Мои друзья, Павел Муран-- третий справа в нижнем ряду и Иван Белан -- первый справа в верхнем ряду.








Дядя Гриша (стоит слева) в армии. Финская война
Дядя Гриша, тетя Маруся и их дети, Коля и Оля
Дядя Гриша и тетя Маруся в старости

Я, мама и
мои сельские друзья (братья по прозвищу
"Сгепы", жившие слева у брода
на левый берег реки), Павлуша Муран, Кая(Тая), две мои одноклассницы, фамилии
которых уже, к сожалению, не помню. Меньшая та, дедушка которой угощал нас после
школы хлебом (читай публикацию "О послевоенном детстве"). А большая та, которая жила рядом с Кырындасямы (примерно
напротив середины между домами братьев Муранов).
Мой
двоюродный брат, Николай Скрипка
Я и мой
двоюродный брат, Николай Скрипка, в доме
у нашей родни (семьи Шевченко).

Я и моя
двоюродная сестра, Оля Шульга, у дома на пасеке.
Коля Шульга с племянницами (Наташей и нелей)
Мой
школьный друг, Павел Муран, с двумя младшими братьями и их другом.
Картинка, всплывающая .в моих снах (печка на улиц)
Колодец у нашего двора (напротив сельсовета)